Однако этим надеждам ученых не суждено было оправдаться.

В период поисков возбудителя болезни в Западной Африке, а затем и в Южной Америке была описана так называемая «желтая лихорадка джунглей», где резер­вуаром инфекции оказались обезьяны, а ее переносчи­ком совершенно иной вид комаров, живущих на верхушках деревьев в глубине джунглей. Эти комары кусали обезьян во время сна (в другое время укусить обезьяну комар практически не может) и передавали инфекцию от одного животного к другому.

Таким образом, в лесных дебрях постоянно находи­лось огромное число обезьян, которые носили инфекцию в крови. Они являлись постоянным резервуаром вируса, снабжая им все новые мириады комаров. На лесораз­работках от комаров заражались дровосеки, а приходя в селения, они инфицировали местных комаров. Эти «городские» комары передавали заразу восприимчивым людям, которые в лес не ходили и не имели ранее кон­такта с желтой лихорадкой. Так возникала свежая вспышка инфекции.

Это открытие естественного источника инфекции сделало искоренение желтой лихорадки с помощью санитарных мероприятий практически нереальным. Дей­ствительно, ликвидировать комаров на тысячекиломет­ровых лесных пространствах невозможно, так же как невозможно ограничить распространение по джунглям инфекции, переносимой стадами зараженных обезьян.

Государства были вынуждены выработать очень строгие карантинные меры для защиты своих границ от этой тяжелой болезни. В 1926 году было принято решение, по которому каждая страна должна сообщать всем соседним странам и Международному бюро по здравоохранению о всех случаях заболеваний желтой лихорадкой. Для предупреждения заноса желтой лихо­радки из одной страны в другую, где была возможность возникновения инфекции, все пароходы, самолеты и поезда подвергались специальной обработке сильнодей­ствующими инсектицидами: веществами, убивающими комаров — переносчиков болезни.

Теперь для организации действенных мер по борьбе с желтой лихорадкой оставался единственный выход: нужно было наконец выделить вирус, научиться его культивировать в лаборатории, а затем использовать для приготовления вакцины. Только с помощью хорошей, эффективной вакцины и массовой иммунизации местного населения и всех вновь приезжающих можно было наде­яться на реальную победу над желтой лихорадкой.

В 1927 году рокфеллеровский институт направляет па поиски возбудителя желтой лихорадки экспедицию в Африку. К ней присоединяется профессор патологии Лондонского госпиталя А. Стокс. Ежедневно с утра до поздней ночи работает он в лаборатории, обследуя кровь многих европейцев, заболевших в Африке жел­той лихорадкой. Результат один и тот же: обнаружить лептоспиру, описанную Ногуши, или какой-либо другой микроб не удается.

Тогда Стокс заражает обезьян макак-резусов фильт­ратом крови больных людей и наконец-то получает желаемый результат: животные заболевают типичной желтой лихорадкой, а затем и умирают с такими же симптомами, как и люди. Таким образом, через 26 лет после опытов Каррола, успешно заразившего фильтра­тами крови людей-добровольцев, Стоке воспроизводит эту же болезнь на обезьянах и дает в руки ученых модель для опытов по выделению вируса — возбудите­ля желтой лихорадки.

Теперь уже все сомнения о вирусной природе желтой лихорадки рассеялись. К ученому пришел успех, наме­тились планы работы. Однако, исследуя пути передачи вируса от больного человека к комару, Стокс заразился желтой лихорадкой и погиб.

Ученые стали проводить эксперименты для разгадки истинной причины болезни на обезьянах. Уже через год вирус удалось приучить к размножению в организме еще одного вида животных — мышей, затем к искус­ственно выращиваемым в стеклянных флаконах ткане­вым культурам, а вскоре и к развивающимся куриным зародышам.

В это же время исследователи научились обнаружи­вать антитела в крови людей, болевших желтой лихо­радкой. Теперь можно было точно определить причину заболевания. Если антитела удавалось найти, значит, это была желтая лихорадка, если антител к вирусу желтой лихорадки не появлялось, значит, болезнь вы­звана другой причиной. Ученые смешивали пробу крови больного человека с небольшим количеством вируса желтой лихорадки, а затем впрыскивали в мозг мышам. Если больше половины мышей выживало, значит, в крови человека были антитела, а следовательно, он бо­лел желтой лихорадкой. Это позволяло абсолютно точ­но подтвердить или отвергнуть диагноз, поставленный врачом-клиницистом.